– Так ты что? Все это время в голом виде меня представляешь?

– Угу. Я не нарочно, просто так получается.

– Как это – получается?

– Это ж не телевизор выключить.

Она рассмеялась как-то странно.

– Не пойму. Можно же что угодно вообразить и не говорить про это. Разрешила бы я или нет… Все равно ведь не узнаю, что там у тебя в голове.

– Нет. Для меня это важно. Важно представлять. Вот я и подумал, что надо бы предупредить тебя заранее. А узнала бы ты или нет – разве в этом дело?

– Какой ты воспитанный парень! – восхитилась Сакура. – В общем-то, ты прав. Конечно же, лучше было предупредить. А теперь – валяй. Представляй, что хочешь. Разрешаю.

– Спасибо.

– Ну и как я тебе?

– Просто класс! – ответил я.

Кончилось тем, что я вдруг почувствовал слабость, которая начала растекаться в районе поясницы. Казалось, тело плавает в какой-то тяжелой жидкости. Я сказал Сакуре, что со мной творится, и она, схватив лежавшую у подушки тонкую бумажную салфетку, довела меня до оргазма. Копившаяся во мне энергия сильными толчками брызнула наружу. Сделав дело, Сакура вышла на кухню – выбросила салфетку и помыла руки.

– Извини, – пробормотал я.

– Да ладно тебе, – проговорила она, забираясь обратно под одеяло. – Что ты все время извиняешься? Подумаешь, какое дело! Самая обыкновенная физиология. Ну как? Полегчало?

– Еще как полегчало.

– И слава богу. – Сакура на миг задумалась и продолжала: – Мне вот что в голову пришло… Вот был бы номер, если бы я оказалась твоей сестрой.

– Да уж… Здорово, – подхватил я.

Она легко провела рукой по моим волосам.

– Ну ладно. Я сплю. Иди к себе. А то я с тобой не засну. Если на рассвете опять придется с тобой возиться, это уж будет чересчур.

Вернувшись в мешок, я снова закрыл глаза. Теперь-то я уж точно засну. И буду спать как убитый. Как еще ни разу не спал, с тех пор как ушел из дома. Большой бесшумный лифт медленно вез меня вниз, в самые недра земли. Свет потух, все звуки умерли.

Когда я проснулся, Сакура уже ушла на работу. На часах – начало десятого. Плечо почти не болело – Сакура правду сказала. На столике в куше лежала сложенная газета и записка. И еще ключ от квартиры.

Посмотрела в семь часов все новости, газету – от корки до корки. В нашей округе – порядок. Ни одного серьезного происшествия. Так что ты со своей кровью ни при чем. Вот и хорошо. В холодильнике ничего особенного, ешь, что найдешь. Будь как дома. Хочешь – дождись меня. Будешь уходить – ключ оставь под ковриком.

Достав из холодильника пакет молока и убедившись, что срок годности еще не истек, я залил им кукурузные хлопья и стал есть. Вскипятил воду, заварил пакетик дарджилинского чая, выпил. Зажарил пару тостов и слопал, намазав обезжиренным маргарином. Потом открыл газету на странице с хроникой. В самом деле, в этом районе происшествий и случаев насилия не зарегистрировано. Вздохнув, я свернул газету и положил на место. Хорошо хоть от полиции бегать не надо. Но в гостиницу я все же решил не возвращаться. Осторожность не повредит. Ведь так и не известно, что произошло за эти четыре часа. Я снял трубку и набрал номер бизнес-отеля. Ответил мужской голос. Раньше я его не слышал. Стараясь, чтобы голос звучал повзрослее, я сказал, что освобождаю номер. Он оплачен вперед, так что проблем быть не должно. В номере остались кое-какие вещи, они мне не нужны, так что можете поступить с ними по своему усмотрению. Справившись в компьютере, клерк подтвердил, что с расчетом полный порядок.

– Хорошо, господин Тамура. Мы вас выписываем. Карточку-ключ можете не возвращать.

Я поблагодарил его и положил трубку.

Закончив с этим делом, я пошел в душ. Сакура сушила там нижнее белье, чулки. Стараясь на них не глядеть, я, как обычно, долго и тщательно мылся. О том, что произошло ночью, решил, по возможности, не вспоминать. Почистил зубы, надел новые трусы. Свернул спальный мешок и отправил его в рюкзак. Прокрутил в стиральной машине накопившееся грязное белье. Сушилки у Сакуры не оказалось, поэтому я сложил выжатые вещи в пакет и тоже запихал в рюкзак. Высушить можно и потом, в прачечной-автомате.

На кухне я вымыл полную раковину посуды, подождал, пока она немного обсохнет, потом вытер и расставил на полке. Разобрался в холодильнике, выбросил испортившиеся продукты. Они уже завонялись. Брокколи вся заплесневела. Огурцы стали как резина. Тофу  * перележал все сроки. Вымыл в холодильнике полочки, вытер пролившийся соус. Вытряхнул из пепельницы окурки, собрал разбросанные старые газеты. Пропылесосил пол.

Может, массаж Сакура и делала хорошо, но хозяйка она никакая. Я уж собрался было перегладить ей все рубашки и блузки, кое-как сложенные на комоде, сходить в магазин и приготовить что-нибудь на ужин. Ведь дома я все старался делать сам, чтобы получше подготовиться ко времени, когда стану жить один. Но подумал, что это все-таки будет перебор.

Изрядно потрудившись, я уселся за стол и оглядел кухню. Долго здесь задерживаться нельзя. Это, в общем, понятно. Пока я здесь, эрекция не спадет, игра воображения не прекратится. Невозможно будет глаза отвести от сохнущих в ванной маленьких черных трусиков, все время спрашивать у Сакуры разрешения, когда захочется пофантазировать. И уж, конечно, нельзя будет забыть о том, что она сделала со мной прошлой ночью.

Я оставил Сакуре письмо – черкнул затупившимся карандашом несколько строчек в блокноте, лежавшем у телефона.

Спасибо. Ты меня очень выручила. Извини, что разбудил посреди ночи. Но мне больше не к кому было обратиться.

Тут я остановился, чтобы подумать, что писать дальше. Прошелся по комнате.

Хочу поблагодарить за приют, за добрые слова, которые от тебя услышал, хотя и пробыл здесь всего ничего. Все было замечательно. Но дальше путаться у тебя под ногами не могу. Причин много, всего не объяснишь. Дальше попробую как-нибудь сам. Я бы очень хотел, чтобы ты сохранила для меня хоть немного своей доброты, если в следующий раз я опять во что-нибудь вляпаюсь.

Я снова сделал паузу. Где-то за стеной надрывался телевизор. Шло какое-то шоу для домохозяек. Народ в студии старался перекричать друг друга, да еще реклама добавляла децибелов. Я сидел, крутил в пальцах тупой карандаш и старался собраться с мыслями.

Хотя, честно говоря, я вряд ли это заслужил. Хочется стать приличным человеком, но не выходит. Когда встретимся в следующий раз, надеюсь все-таки измениться к лучшему. Только не знаю, получится ли? А ночью в самом деле было классно. Спасибо тебе.

Письмо я оставил на столе, прижав чашкой. Взял рюкзак и вышел. Ключ, по указанию Сакуры, положил под коврик. На самой середине лестницы развалился здоровый пятнистый черно-белый котяра. На людей он, по привычке, внимания не обращал и уступать мне дорогу не собирался. Присев рядом, я принялся его гладить. Кот жмурился и мурлыкал от удовольствия. Мы долго сидели на лестнице, наслаждаясь обществом друг друга, но надо было прощаться. Я вышел из дома. На улице накрапывал мелкий дождик.

Из дешевой гостиницы я съехал, от Сакуры ушел. Теперь и переночевать негде. К вечеру надо бы найти какую-нибудь крышу, где хоть выспаться можно. Где ее искать, я понятия не имел. Сяду-ка на электричку и поеду в библиотеку Комура. А там как-нибудь образуется. У меня почему-то возникло предчувствие, что все утрясется, хотя особых оснований для этого не было.

Так в моей судьбе наступил удивительный поворот.

Глава 12

вернуться

*

Соевый творог